Я умру, говорятъ,
 

 
 мы когда-то всегда умираемъ.

Съѣзжу на дармовыхъ,
 

 
 если въ спину сподобятъ ножомъ, —

Убіенныхъ щадятъ,
 

 
 отпѣваютъ и балуютъ раемъ...

Не скажу про живыхъ,
 

 
 а покойниковъ мы бережемъ.

Въ грязь ударю лицомъ,
 

 
 завалюсь покрасивѣе набокъ —

И ударитъ душа
 

 
 на ворованныхъ клячахъ въ галопъ.

Вотъ и дѣло съ концомъ:
 

 
 въ райскихъ кущахъ покушаю яблокъ,

Подойду, не спѣша, —
 

 
 вдругъ апостолъ меня повернетъ?

...Чуръ меня самого!
 

 
 Наважденье, знакомое что-то:

Неродящій пустырь
 

 
 и сплошное ничто — безпредѣлъ.

И среди ничего
 

 
 возвышались литыя ворота,

И этапъ-богатырь —
 

 
 тысячъ пять — на колѣнкахъ сидѣлъ.

Какъ ржанетъ коренникъ —
 

 
 я смирилъ его ласковымъ словомъ,

Да репей изъ мочалъ
 

 
 еле выдралъ и гриву заплелъ.

Сѣдовласый старикъ
 

 
 слишкомъ долго возился съ засовомъ —

И кряхтѣлъ, и ворчалъ,
 

 
 и не смогъ отворить — и ушелъ.

Тотъ огромный этапъ
 

 
 не издалъ ни единаго стона,

Лишь на корточки вдругъ
 

 
 съ онѣмѣвшихъ колѣнъ пересѣлъ.

Вонъ слѣды песьихъ лапъ —
 

 
 да не рай это вовсе, а зона!

Все вернулось на кругъ,
 

 
 и Распятый надъ кругомъ висѣлъ.

Мы съ конями глядимъ —
 

 
 вотъ ужъ истинно зона всѣмъ зонамъ!

Хлѣбный духъ изъ воротъ —
 

 
 такъ надежнѣй, чѣмъ руки вязать.

Я пока невредимъ,
 

 
 но и я нахлебался озономъ,

Лѣпоты полонъ ротъ,
 

 
 и ругательство трудно сказать.

Засучивъ рукава,
 

 
 къ намъ направились двое въ зеленомъ.

Съ крикомъ «въ рельсу стучи!»
 

 
 растворились въ туманѣ бичи.

Здѣсь малина, братва,
 

 
 рельса плачетъ малиновымъ звономъ!

Но звенѣли ключи —
 

 
 это къ намъ подбирали ключи.

Всѣмъ намъ блага подай,
 

 
 да и много ли требовалъ я благъ?

Чтобъ пришли кореша,
 

 
 да жена чтобы пала на гробъ.

Ну а я ужъ тогда
 

 
 наберу имъ безсѣмячныхъ яблокъ, —

Пусть сады сторожатъ
 

 
 и стрѣляютъ безъ промаха въ лобъ.

Херувимы кружатъ,
 

 
 ангелъ окаетъ съ вышки — занятно!

Да не взыщетъ Христосъ —
 

 
 рву плоды ледяные съ деревъ.

Какъ я выстрѣлу радъ —
 

 
 ускакалъ я на землю обратно,

Вотъ и яблокъ привезъ,
 

 
 ихъ за пазухой тѣломъ согрѣвъ.

Я вторично умру —
 

 
 если надо, мы вновь умираемъ.

Удалось, Богъ ты мой, —
 

 
 я не самъ, вы мнѣ — пулю въ животъ.

Такъ сложилось въ міру —
 

 
 всѣхъ застрѣленныхъ балуютъ раемъ,

А оттуда землей —
 

 
 береженаго Богъ бережетъ.

Въ грязь ударю лицомъ,
 

 
 завалюсь послѣ выстрѣла набокъ;

Захвативши овсу,
 

 
 погоню, закусивъ удила.

Вдоль обрыва, съ кнутомъ,
 

 
 по-надъ пропастью, пазуху яблокъ

Я тебѣ привезу —
 

 
 ты меня и изъ рая ждала.

Вдоль обрыва, съ кнутомъ,
 

 
 по-надъ пропастью, пазуху яблокъ

Я тебѣ привезу —
 

 
 ты меня и изъ рая ждала.