|
Какъ нынѣ сбирается вѣщій Олегъ
Щита прибивать на ворота,
Какъ вдругъ возникаетъ предъ нимъ человѣкъ:
Дозволь, молъ, повѣдать чего-то.
И молвитъ ему ни съ того ни съ сего,
Что приметъ онъ смерть отъ коня своего.
Ну, только собрался итти онъ на вы —
Отмщать неразумнымъ Хазарамъ,
Какъ вдругъ появились сѣдые волхвы:
Прислушайся, молъ, княже къ старымъ.
И тоже гласятъ ни съ того ни съ сего,
Что приметъ онъ смерть отъ коня своего.
«Да кто вы такіе, откуда взялись?!» —
Дружина волхвовъ обступила.
«Сидѣли по норамъ бы, коль напились, —
«Торопитесь, что ли, въ могилу?
«Пошто говорить ни съ того ни съ сего,
«Что приметъ онъ смерть отъ коня своего?»
Ну, въ общемъ, они не сносили головъ —
Шутить не могите съ князьями!
Дружинники въ землю втоптали волхвовъ
Своими гнѣдыми конями:
Рекли, молъ, они ни съ того ни съ сего,
Что приметъ онъ смерть отъ коня своего!
А вѣщій Олегъ свою линію гнулъ,
Ничьимъ не внимая совѣтамъ.
Онъ только однажды волхвовъ вспомянулъ,
Презрительно хмыкнувъ при этомъ:
Несли, молъ, они ни съ того ни съ сего,
Что смерть я приму отъ коня своего!
«А вотъ онъ, мой конь, — на вѣка опочилъ,
«Одинъ только черепъ остался!..»
Олегъ преспокойно стопу возложилъ —
И тутъ же на мѣстѣ скончался:
Ѕмію потревожило дѣйство его —
И принялъ онъ смерть отъ коня своего.
Такъ каждый волхвовъ покарать норовитъ,
А нѣтъ бы — послушать ихъ, правда?
Олегъ бы послушалъ — еще бъ одинъ щитъ
Прибить смогъ къ вратамъ Цареграда.
Его жъ упреждали съ того и съ сего,
Что приметъ онъ смерть отъ коня своего!
|