Пѣсня конченаго человѣка.

Истома ящерицей ползаетъ въ костяхъ,
И сердце съ трезвой головой не на ножахъ,
И не захватываетъ духъ на скоростяхъ,

Не холодѣетъ кровь на виражахъ.

И не прихватываетъ горло отъ любви,
И нервы больше не внатяжку, — хочешь — рви, —
Провисли нервы, какъ веревки отъ бѣлья,
Не важно, кто одержитъ верхъ, — онъ или я.

Не пью воды — чтобъ стыли зубы — ключевой,
И никого и ничего не тороплю.
Мой лукъ валяется со сгнившей тетивой,

И на растопку стрѣлы я щеплю.

Не напрягаюсь и не рвусь, а какъ-то такъ...
Не вдохновляетъ фактъ наличія атакъ.
Сорвиголовъ не принимаю и корю,
Про оставляющихъ покой не говорю.

И не хочу ни выяснять, ни измѣнять,
И ни вязать, и ни развязывать узлы.
Углы тупые можно и не огибать,

Вѣдь послѣ острыхъ — это не углы.

Свободный ли, тугой ли поясъ — мнѣ-то что́!
Я пули въ лобъ не удостоюсь — не за что́.
Я весь прозрачный, какъ оконное стекло,
И непримѣтный, какъ льняное полотно.

Не ноютъ раны, да и шрамы не болятъ —
На нихъ наложены стерильные бинты.
И не волнуютъ, не свербятъ, не теребятъ

Ни мысли, ни вопросы, ни мечты.

Любая нѣжность душу не разбередитъ,
Не убѣдитъ никто и не разубѣдитъ.
А такъ какъ чужды всякой всячинѣ мозги,
То ни предчувствія не жмутъ, ни сапоги.

Ни философскій камень больше не ищу,
Ни корень жизни — вѣдь нашли уже женьшень.
Не вдохновляюсь, не стремлюсь, не трепещу,

И не надѣюсь поразить мишень.

Усталъ бороться съ притяженіемъ Земли:
Лежу — такъ больше разстоянье до петли.
И сердце дергается словно не во мнѣ, —
Пора туда, гдѣ только ни и только не.

1971 г.