Всю войну подъ завязку
 

 
 я все къ дому тянулся,

И хотя горячился,
 

 
 воевалъ дѣлово.

Ну а онъ торопился,
 

 
 какъ-то разъ не пригнулся, —

И въ войнѣ взадъ-впередъ обернулся,
 

 
 за два года — одинъ разъ всего.

Я за пазухой не жилъ,
 

 
 не пилъ съ Господомъ чая,

Я ни въ тылъ не стремился,
 

 
 ни судьбѣ подъ подолъ,

Но мнѣ женщины молча
 

 
 намекали, встрѣчая:

«Если бъ ты тамъ навѣки остался,
 

 
 можетъ, мой бы обратно пришелъ.»

Онъ кричалъ напослѣдокъ,
 

 
 въ самолетѣ сгорая:

«Ты живи! ты дотянешь!» —
 

 
 доносилось сквозь гулъ.

Мы летали подъ Богомъ,
 

 
 возлѣ самаго Рая, —

Онъ поднялся чуть выше и сѣлъ тамъ,
 

 
 ну а я — до земли дотянулъ.

Я кругомъ и навѣчно
 

 
 виноватъ передъ тѣми,

Съ кѣмъ сегодня встрѣчаться
 

 
 я почелъ бы за честь.

Вмѣсто нихъ мы живыми
 

 
 до конца долетѣли,

И жестоко насъ мучаетъ совѣсть —
 

 
 тѣхъ изъ насъ, у кого она есть.