Выходъ въ городъ.

Отъ скучныхъ шабашей смертельно уставши,
Двѣ вѣдьмы идутъ и бесѣду ведутъ:
«Такъ что же, братъ Вѣдьма?» — «Пойти посмотрѣть бы,

«Какъ въ городѣ наши живутъ.

«Какъ все измѣнилось! Совсѣмъ обнажилось
«Уже и подножіе Лысой горы.
«И молодцы вродѣ давно не заходятъ —

«Остались одни упыри...»

Спросилъ у нихъ Лѣшій: «Вы камо грядеши?»
«Да въ городъ собрались — у насъ вѣдь тоска!..»
«Ахъ, глупыя бабы! да взяли хотя бы

«Съ собою меня, старика.»

Ругая другъ дружку, взошли на опушку, —
Навстрѣчу попался имъ врагъ Вурдалакъ.
Онъ скверно ругался, но къ нимъ привязался,

Кричалъ, будто знаетъ что́ какъ.

Тѣ къ Лѣшему: какъ онъ? «Возьмемъ Вурдалака!
«Но кровь не сосать и приличья блюсти!»
Тотъ малость покрякалъ, клыки свои спряталъ —

Красавчикомъ сталъ, хоть крести.

Освоились быстро — подъ видомъ туристовъ
Поѣли-попили въ кафѣ «Грандъ Отель».
Но Лѣшій поганилъ своими ногами,

И ихъ попросили оттель.

Пока Лѣшій брился, упырь испарился,
И Лѣшій довѣрчивость проклялъ свою.
А вѣдьмы пошлялись, и тоже смотались,

Освоившись въ этомъ Раю.

И навѣрняка вѣдь прельстили бѣга вѣдьмъ:
Вѣдь много орутъ, и азартъ на бѣгахъ.
И тамъ проиграли ни много ни мало —

Три тысячи въ новыхъ деньгахъ.

Намокшій, поблекшій, насупился Лѣшій,
Но вспомнилъ, что здѣсь его другъ Домовой.
Онъ началъ стучаться: «Гдѣ другъ, домочадцы?»

А тѣ отвѣчаютъ: «Запой.»

Пока вѣдьмы ныли, что все просадили,
Пока Лѣшій пилъ-надирался въ кафѣ, —
У первой же вдовушки выпивши кровушку,

Спалъ Вурдалакъ на софѣ.

...Забывши про вѣдьмъ, мы по лѣсу ѣдемъ,
И лѣсъ передъ нами — въ волшебной красѣ.
Но, сдѣлавши ставки, ворожатъ въ азартѣ намъ

Вѣдьмы въ кустахъ у шоссе.

1967 г.